Мозаики и фрески Софии Киевской

Первый христианский храм, построенный на Руси Владимиром, так называемая Десятинная церковь в Киеве, не сохранился до наших дней. Известно, что для его строительства Владимир «послал привести мастеров из Греческой земли... И поставил служить в ней корсунских священников, дав ей все, что взял перед этим в Корсуни: иконы, сосуды и кресты». Сохранившиеся фрагменты внутреннего убранства Десятинной церкви свидетельствуют о том, что она была украшена вполне в византийском вкусе, то есть необычайно пышно и торжественно.

В 1037 году Ярослав заложил в Киеве новый храм — Софийский. В летописи не содержится указаний на то, кого пригласил князь для строительства собора. Однако не вызывает сомнений, что в работе принимали участие греческие архитекторы и мастера.

Оранта Киевская
XI в.
Собор святой Софии, Киев

Вошедшего в собор поражает великолепие его убранства. Алтарную апсиду собора занимает огромное изображение богоматери в позе Оранты. Фотография не в состоянии передать торжественность изображения, его цветовое богатство, а также особое зрительное впечатление, которое состоит в том, что фигура Оранты кажется окруженной золотым сиянием. Мерцающее золото фона создает впечатление некоего ирреального пространства вокруг богоматери. Нет ни одного места в соборе, откуда золото фона казалось бы потухшим, матовым. Мастера расположили мозаические кубики под разными углами — при таком их расположении мозаика обладает наибольшей способностью поглощать и излучать свет. Золото фона переливается, сверкает бликами, как бы воплощая неземной свет, исходящий от богоматери.

Благодаря тому что подножие, на котором стоит Мария, изображено в обратной перспективе, зритель, стоящий внизу, не замечает удаленности изображения, не чувствует себя подавленным гигантскими размерами фигуры, но, напротив, словно ощущает присутствие богоматери в храме рядом с собой. Отсюда понятно, почему в народе за Киевской Орантой закрепилось название «нерушимой стены и предстательства». [Фигура Марии,,находится на высоте 10,5 м от уровня пола, высота ее — 5,5 м.]

В изображении Марии как бы борются два начала: плоскостное, «линейное», и иллюзионистическое, «телесное». Художник достигает известного упрощения изображения с помощью условного красного контура, позволяющего воспринимать фигуру с больших расстояний, и упрощенного рисунка драпировки. Но грузные пропорции, резкие цветовые контрасты между освещенными и затемненными местами одежды, мотив движения, при котором вся тяжесть тела перенесена на одну ногу, а другая согнута, создает ощущение реальной массы тела. В целом «линейное» начало в Оранте оказывается выраженным слабее «телесного», и от фигуры остается впечатление некоторой тяжеловесности.

Мозаики Софии Киевской, вероятнее всего, выполняли не константинопольские мастера, а мастера провинциальных школ. Византийское искусство периферии больше, чем столичное, было связано с народными вкусами, в нем сильнее ощущалось «полнокровное и здоровое чувство телесного» з. Однако искусству киевских мозаичистов недостает свежести, непосредственности наблюдений, которые отличали искусство греческих провинциальных школ в пору их расцвета. Рисунок Киевской Оранты схематичен. Линия теряет гибкость, подвижность, отчего фигура кажется тяжелой, неодушевленной. Лицо Марии правильно, но холодно, жест рук не столько торжественный, сколько застылый. Во всем этом нельзя не почувствовать кризиса, который переживает в XI веке византийское искусство. Оно сохраняет высокое техническое мастерство, но утрачивает способность передавать глубокую мысль и живое чувство.

Кроме мозаик киевский Софийский собор украшают многочисленные фрески. Среди них особенно интересны фрески двух лестничных башен, по которым князь и его приближенные поднимались на хоры собора. Доступные лишь князю и его свите (башни были связаны непосредственно с княжеским теремом), лестничные фрески посвящены сугубо светским сюжетам и отличаются от мозаик гораздо большей живостью и свободой исполнения. На стенах башен представлены скоморошьи забавы и сцены княжеской охоты, диковинные звери и птицы и, наконец, знаменитая достопримечательность византийской столицы — константинопольский ипподром, где происходит состязание колесниц. К числу лучших следует отнести фреску в северной башне, изображающую охоту на медведя.

Композиция фрески кажется сложной и замысловатой. Резко повернувшись назад, отпустив поводья, всадник пронзает медведя длинным копьем, а другой рукой душит его за горло. Конь, продолжая свой путь вперед, повернул голову в сторону всадника. Контурные линии упруго и неторопливо очерчивают фигуры коня, всадника и медведя, плавно переходя одна в другую, пронизывая все изображение мерным движением. Благодаря их неторопливому бегу сцена утрачивает свой «кровожадный» характер, и кажется, что всадник попросту треплет медведя по мохнатой шее. Помещенная среди орнаментов — кругов и узоров — фреска сама походит на большой сложный узор, красиво заполняющий поле стены.

Такая огромная работа, какой являлось украшение киевского Софийского собора, без сомнения, не могла быть выполнена греческими художниками без помощи русских мастеров. Сложный, трудоемкий процесс изготовления мозаик, гигантская площадь стен, которую предстояло расписать фресками, требовали участия слишком большого числа мастеров, чтобы можно было предположить, что все они прибыли в Киев из Византии. В XI — XII веках в Киеве, конечно, уже существовали местные художественные мастерские.

Поначалу русские мастера работали под руководством греков. Но, по мере того как рос их художественный опыт, они все дальше уходили от византийских образцов, все более доверяли собственному вкусу. В архитектуре и внутреннем убранстве Софии Киевской — в ее тринадцати куполах, которым мы не находим аналогий в византийском зодчестве, в характерном, не встречающемся в византийских храмах соединении мозаики и фрески — национальные вкусы проявились уже вполне отчетливо. Не находит себе аналогий в византийских памятниках и богатый, сложный орнамент, щедро использованный в украшении киевского храма. Кажется, в своем пышном великолепии Софийский собор продолжает традицию яркой полихромии русских княжеских дворцов дохристианской поры. Эти самобытные черты не изменяют греческого характера Киевской Софии в целом, но они бесспорно свидетельствуют о том, как рано начал складываться в Киевской Руси национальный стиль в искусстве, как рано заявили о себе местные вкусы.

[Можно допустить, что фреску «Охота на медведя», так же как и расположенную рядом «Борьбу ряженых», выполнили русские мастера — во всяком случае, несомненно, что эти сюжеты навеяны впечатлениями от киевского придворного быта. Это предположение кажется тем более вероятным, если учесть, что лестничные башни Киевской Софии возводились не одновременно — северная несколько позднее, чем южная. Естественно допустить, что к украшению северной башни наряду с греческими художниками были привлечении русские мастера, приобретшие к этому времени значительный художественный опыт.]

Я.В. Брук

Читайте далее: Фрески Дмитровского собора во Владимире