Икона «Успение», приписываемая Феофану Греку

До наших дней почти не дошли иконы работы Феофана. Кроме икон из иконостаса Благовещенского собора в Московском Кремле, мы не знаем достоверно ни одной его станковой работы. Однако с большой долей вероятности Феофану можно приписать замечательное «Успение», написанное на оборотной стороне иконы «Донская богоматерь».

В «Успении» изображено то, что обычно изображается в иконах на этот сюжет. У погребального ложа Марии стоят апостолы. Уходит вверх сияющая золотом фигура Христа с белоснежным младенцем — душой богоматери в руках. Христа окружает иссиня-темная мандорла. По сторонам от нее стоят два высоких здания, отдаленно напоминающие двухэтажные башни с плакальщицами в псковской иконе «Успение».

Икона «Успение»
Школа Феофана Грека
Конец XIV в.
Государственная Третьяковская галерея

В отличие от новгородского и псковского «Успения» действие в иконе происходит как бы в замкнутом, ограниченном пространстве. Зеленый позем, на котором стоит ложе Марии и теснятся апостолы, составляет его передний край. Синяя мандорла воспринимается как более удаленный пространственный план. Два здания, будучи повернуты к центру, замыкают пространство с боков, отгораживают его от внешнего мира (ср. с фронтально стоящими башнями в «Пароменском успении»). Фигуры апостолов обращены не к зрителю, но вовлечены во внутреннюю жизнь композиции.

Цветовое решение иконы в основных чертах соответствует канону. В традиционный синий хитон и желтый гиматий одет Петр, Павел — в своем обычном коричнево-красном одеянии. Но юный Филипп неожиданно изображен в ярко-красном гиматии, почти таком же, как огненный херувим над головой Христа, пламя свечи и туфли богоматери. Эта цветовая неожиданность усиливает остроту, драматизм изображения.

Вспоминаются слова Епифания Премудрого о Феофане: «Когда он изображал или писал, никто не видел, чтобы он когда-либо взирал на образцы, как делают некоторые наши иконописцы, которые в недоумении постоянно (в них) всматриваются, глядя туда и сюда, и не столько пишут красками, сколько смотрят на образцы. Он же, казалось, руками пишет роспись... и умом обдумывает высокое и мудрое...»

Апостолы Феофана не похожи на строгих греческих мужей (ср. «Десятинное успение»). Они сгрудились у ложа без всякого порядка. Не совместная просветленная скорбь, а личное чувство каждого — смятение, удивление, отчаяние, горестное размышление о смерти — читается на их простых лицах. Многие словно бы не в состоянии смотреть на мертвую Марию. Один чуть выглядывает из-за плеча соседа, готовый в любую минуту опустить голову. Другой, забившийся в дальний угол, одним глазом следит за происходящим. Иоанн Богослов почти спрятался за высоким ложем, в отчаянии и ужасе взирая из-за него.

Над одром Марии, над фигурами апостолов и святителей высится сияющий золотом Христос с душой богоматери в руках. Апостолы не видят Христа, его мандорла — это уже сфера чудесного, недоступного человеческому взгляду. Апостолы видят лишь мертвое тело Марии, и это зрелище преисполняет их ужасом перед смертью. Им, земным людям, не дано узнать тайну «вечной жизни» Марии. Единственный, кому известна эта тайна, — Христос, ибо он принадлежит сразу двум мирам: божественному и человеческому. Христос полон решимости и силы, апостолы — скорби и внутреннего смятения.

Резкое звучание красок «Успения» как бы раскрывает крайнюю степень душевного напряжения, в котором пребывают апостолы. Не отвлеченное, догматическое представление о загробном блаженстве и не языческая боязнь земного, физического уничтожения, а напряженное размышление о смерти, «умное чувство», как называли подобное состояние в XIU веке,— таково содержание замечательной иконы Феофана.

В «Успении» Феофана есть деталь, которая как будто концентрирует в себе драматизм происходящей сцены. Это свеча, горящая у ложа богоматери. Ее не было ни в «Десятинном успении», ни в «Пароменском». В «Десятинном успении» на подставке у ложа изображены красные туфли Марии, а в «Пароменском» — драгоценный сосуд — наивные и трогательные детали, связывающие Марию с земным миром. Помещенная в самом центре, на одной Oom с фигурой Христа и херувимом, свеча в иконе Феофана кажется исполненной особого смысла. По апокрифическому преданию, Мария зажгла ее перед тем, как узнала от ангела о своей смерти.

Свеча — это символ души богоматери, светящей миру. Но у Феофана это больше, чем отвлеченный символ. Трепещущее пламя словно бы дает услышать гулкую тишину оплакивания, ощутить холодность, недвижность мертвого тела Марии. Мертвое телокак сгоревший, остывший воск, из которого навсегда улетучился огонь — душа человека. Свеча догорает, это значит, что кончается время земного прощания с Марией. Через несколько мгновений исчезнет сияющий Христос, его мандорла, скрепленная, как замковым камнем, огненным херувимом. В мировом искусстве не много произведений, которые с такой силой давали бы ощутить движение, быстротечность времени, равнодушного к тому, что оно отсчитывает, неумолимо ведущего все к концу.

Я.В. Брук

Читайте далее: Андрей Рублёв