Ростовская земля, архитектура, живопись

Ростовский кремль

Мы часто рассуждаем с Владимиром Сергеевичем Баниге об Ионе Сысоевиче, и приходим к тому, что он, будучи сыном своего времени, почему и строил по преимуществу храмы, украшая их фресками, отлично выразил свой характер и народ, от которого произошел, в этой величавой и ясной архитектуре, в этой сказочной по сути своих сюжетов стенописи. Быть может, самой замечательной в Ростове следует назвать стенопись церкви Спаса на Сенях. Расписали церковь ростовский поп Тимофей, вологжанин Дмитрий Степанов, братья Иван да Федор Карповы.

Исполинский, извивающийся змей изображен во всю западную стену храма, на которой представлен Страшный суд. На теле змея — надписи, обозначающие тот или иной грех. Праведники в светлых одеждах шествуют по одну сторону змея в рай. По другую — грешники, одетые иноземцами, направляются в ад. В аду грешников казнят, и за каждый грех-особая кара. Караются злоязычие и клевета, блуд, сребролюбие, татьба, мздоимство... Самое перечисление грехов показывает народный характер этого искусства, народное понимание добра и зла.

Ростовский кремль. Церковь Воскресения с запада
Фото 1960-х гг.

Лет за полтораста до ростовского попа Тимофея, вологжанина Дмитрия Степанова и братьев Карповых могучий Микеланджело писал этот сюжет. Он изобразил титанов, борющихся со слепой стихией. Фреска его исполнена трагизма. А здесь — простодушие сказочника, для которого самое страшное чудище — Змей Горыныч. Ничто не подавляет и не пугает в этом Страшном суде. Это как бы пересказанная ребенком история, которую, в целях воспитания, рассказали ему взрослые.

«A какие там прелестные мадонны в одежде коричневой с голубым»,— говорил о ростовских фресках Левитан. Он восхищался еще и ангелами в белых, похожих на древнегреческие, одеждах, вспоминая, как они «стоят кругом между окнами и как бы облучают вас со всех сторон, несмотря на то, что их разделяют окна, они все связаны между собой общей гаммой и в солнечный день как бы светятся изнутри». Судя по всему, Левитан имел в виду фрески церкви Воскресения.

Иногда мне случается подняться на одну из башен кремля, откуда далеко видно вокруг. Внизу, с белеющими посреди зелени мостовыми, весь в прямоугольниках крыш, лежит город, центр которого, включающий в себя и кремль, обнесен крепостным валом звездчатого рисунка. Дымят высокие и тонкие трубы льнопрядильной фабрики, кофе-цикорной, паточного завода... Озеро плещется у городского берега,, где из воды торчат столбики причалов с привязанными к ним темнеющими на воде лодками.

Поодаль, ближе к Яковлевскому монастырю, который стоит на мысу, сушатся над водой на вбитых в дно кольях чуть розовые сети. По временам, с высоким, слегка надтреснутым, звенящим звуком, постепенно затихающим, проносятся по озеру задравшие нос моторки. Поля проступают в синеватой дымке на том берегу, между селами...

Ростовский кремль. Дворик между Ионинской алаткой, Княжьими теремами и Белой палатой
Фото 1960-х гг.

Помнится, где-то я прочитал о древнерусском человеке в зипуне, который, неустанно двигаясь с топором и сохой, расчищал место для истории от берегов Днепра до Северного океана. И применительно уже к здешнему краю кто-то из иностранцев лет четыреста назад писал, что страна эта очень плодоносна и наполнена многолюдными селами, хлеб выводится отсюда в таком количестве, что попадаются обозы в семьсот или восемьсот саней с хлебом или рыбой...

Земля ростовская и труд на ней и отшумевшие битвы, в конечном счете, определили сложившуюся здесь архитектуру и живопись, о,которой тот же Левитан сказал, что краски ее напоминают свежую землю и голубое небо. И каждый раз, когда я вхожу в какую-либо из кремлевских церквей, я прежде всего вижу золотисто-коричневые тона, тронутые белым и голубым, приобретающим вверху небесную синеву, и мне представляется свежевспаханная земля под весенним облачным небом.

Я думаю, не случайно резная деревянная черепица и часть земледельческого орудия, подрезающая пласт земли, не только похожи, но и называются одинаково — лемех. И хотя первоначально форма церковной главы имела, надо полагать, иное происхождение, скорее всего византийское, впоследствии, распучившись и приобретя остроконечное завершение, она стала повторять форму обыкновенной луковки, то кубастенькой, то вытянутой. Вот почему, когда по осени в деревнях под Ростовом обрезают лук, золотистая луковица на бабьей ладони вызывает в моей памяти золотую главу Спаса на Сенях, точно так же, как чередующиеся кувшины и бочоночки из фигурного кирпича в портале Успенского собора наводят на мысль о тех предметах повседневного народного обихода, какие с детских лет наблюдал каменщик.

Это не только бытовая подробность, когда того же Ивана Александровича Федосеева, который за тридцать лет, что он был председателем колхоза, с истинной одержимостью возводил скотные дворы и свинарники, школы и детские сады, дружески называют Ионой Сысоевичем. Ушедшие поколения, работа их разума и рук видны в оставшихся нам произведениях древнего искусства, в памятниках старины. Прошлое живет в настоящем, оно необходимо настоящему и будущему.

Е.Я.Дорош. Ростовский кремль. М., Советский художник, 1967
Фото: И.Гольберг, Г.Земцов