Татьяна Латукова. Второе дно

Отрывок из романа «Ключи и скрипки»

Приют святого Еминора – клиника неврологии, последняя надежда пациентов с неясными диагнозами. Все болезни, как известно, от нервов. Но частенько в приют попадают и те, кто не нашёл нужного врача. Или вообще не искал врача, а ходил на сеансы арт-терапии, воображая, что сначала надо набраться дзена, а уже потом выяснять, отчего руки трясутся.

Послонявшись день-другой, Тайка понимает, что проблем с проводкой в клинике нет, пожарная защита устроена по последнему слову техники, да и подача кислорода организована с умом. Приложить свои таланты мастерице некуда.

Выручает Галина Дмитриевна. Повелительно поманив за собой Тайку, она невзначай замечает:
– Замарашка отмылась и оказалась красоткой. Банальная сказка. Но увлекательная.
– Красотка оказалась разбойницей. Она ограбила королевскую казну и уехала за тридевятое море. С менестрелем.

Покачав головой, Галина Дмитриевна отказывается от такой сказки:
– За тридевятым морем менестрель не нужен.
– Что поделать. Любовь затмевает разум.

В маленькой дальней комнатке очень чисто и уютно, и едва войдя, Тайка понимает, что это дамский кабинет. Очень современной и эмансипированной дамы. Но всё-таки прилетевшей из позапрошлого века.

Галина Дмитриевна отвлекает Тайку от разглядывания портретов на стене. Показав на сундук в углу, она вежливо уведомляет:
– Мне нужен ключ. Чтобы подходил к этому замку.

Тайка искренне восхищается. Небольшой дубовый ящик с коваными накладками выглядит крепким и почти не повреждённым временем.
– Красавец какой. Вы знаете, откуда он?
– Из Петербурга.

Нет. Скорее всего – из Великого Устюга. В Петербург его привезли со скарбом купца или богатого ремесленника.

Галина Дмитриевна подтверждает догадку Тайки:
– Он стоял в доме купца первой гильдии Игнатова. После революции купец сгинул в неизвестность, а дом заселили рабочими. Комнаты в доме поделили перегородками на тесные каморки, громоздкую мебель рабочие выкинули, а сундук остался в углу прихожей... В сорок первом соседний дом снесло прямым попаданием бомбы. А дом Игнатова обвалился только с одного торца. Выжившие люди переселились в другие дома, а сундук так и простоял в углу до победы. Мой отец приехал искать семью – но нашёл только старый ящик. Так и скитался с ним ещё три десятилетия, пока в другой столице не осел…

Когда не остаётся ничего другого, люди привязываются к вещам. Кто-то к сундуку, кто-то к старым ключам и инструментам.
– Я открою?

Приподняв крышку, Тайка прикидывает, что замок сундука предполагал только закрывание крышки, но не спасение от грабителей и воров. Механизм простой, да и ключ сложный не понадобится.

В сундуке аккуратно сложено несколько вышитых подушек. Тоже память. О красивой женщине с тонким вкусом.
– Можно всё это вытащить?

Галина Дмитриевна с лёгким сомнением кивает.

Осмотрев пустой сундук, Тайка выдаёт набор банальных рекомендаций:
– Дерево в целом крепкое. Но вот здесь, с угла, рыхлость есть. Надо пропитать аккуратно, чтобы не рассыпалось. Да и всю поверхность обработать. Железо я бы лаком покрыла. Только почистила бы сначала, ржавчину вывела. И ключ можно сделать. Надо только по альбомам посмотреть, какое кольцо подойдёт. Главная проблема с торчащим в замке ключом – вы будете за него цепляться. А ключ вне замка – однажды да потеряется.

Осторожно постучав по стенкам и донышку, Тайка улыбается и спрашивает:
– А что внизу?
– Где внизу?
– В нижнем отделении.

Недоумение Галины Дмитриевны ускоряет пульс мастерицы:
– Вы не знаете? Здесь есть второе дно.

Галина Дмитриевна знает, что такое бывает. Где-то в других частях вселенной. Но зачем парадоксальность вторглась в её уютный и привычный кабинет?
– Соберёте инструменты? Нож, шило, молоточек. И вилку тонкую можно.

Через пятнадцать минут в кабинет вбегает Алексей Иванович с набором всевозможных медицинских инструментов. Посмотрев внутрь сундука, невролог восторженно уточняет:
– Что там?
– Секрет какой-то.
– Оперируйте. Я ассистировать буду.

Хихикнув, Тайка отбирает из инструментов скальпель и небольшой молоточек неясного назначения:
– Не загораживайте свет. И приготовьтесь к разочарованию. Скорее всего, внутри пусто.

Или лежит какая-нибудь старая закладная.
– Да нам хоть что-нибудь.

Осторожно постучав по донышку, Тайка понимает, что ёмкость под донышком устроена в середине. На нижнем основании лежат тонкие дощечки, имитирующие доски обычной толщины рядом. Никакого механизма, позволяющего открыть верхнюю крышку, Тайка не находит. До секрета придётся добираться, снимая по одной дощечке. Не разломать бы только ненароком спрятанный артефакт.

Осторожно потянув первую дощечку, мастерица соображает, что ошиблась. Разбирать пол сундука надо с середины. С самой тонкой планки, которую надо выгнуть и подцепить.

Под планкой показывается грубая мешковина, сплошь заросшая тёмно-серой грязью и пылью. Что-то есть. Теперь надо осторожно освободить это что-то.
– Добрый вечер!

Бодрое приветствие Тимура Андреевича вызывает вялые отклики. Тайка занята вытаскиванием очередной дощечки, а хозяева сундука не хотят пропустить ни одного её движения.
– Опять антиквариат ломают. И опять без меня.
– Не толкайся.
– В партер хочу, вот и толкаюсь. Лёх, а там что?
– Откуда я знаю?

Тайка проверяет на ощупь показавшийся мешок:
– Внутри что-то твёрдое. Но неровное. Плёнка есть? Я выложу на пол, но лучше подложить что-нибудь. Будет облако пыли. И этой пылью лучше не дышать.

Ещё одна дощечка. И ещё. Попробовать поднять мешок?

Тяжелее, чем Тайка думала. Какая-то книга? Такого большого формата?

Мешковина оказывается зашитой с двух краёв. Тайка аккуратно распарывает швы и обнаруживает внутри ещё один полотняный мешок. Пропитавшееся пылью полотно, покрытое разводами от давно высохшей плесени, расползается от прикосновения. Увидев серый уголок с тусклым зелёным глазком, Тайка догадывается, что найдёт:
– Кажется, нам понадобится броневик.

Сняв мешковину и убрав остатки полотна, Тайка вглядывается в чёрный лик, полностью потерявшийся под толстым слоем копоти и грязи.

Какой добрый знак. И как неожиданно. Тайка не верит в знаки, но, может, ей пора пересмотреть некоторые свои догматы?

Заросшая грязью икона выглядит неприятно, будто кто-то притащил мусор с развала деревенского дома. Но Тайка уверенно протирает пару торчащих камней оклада. Насыщенный зелёный и глубокий красный проступают из грязи и завораживают чистотой цвета.
– Елеуса. Богоматерь Владимирская. Про саму икону ничего не скажу. Точно знаю, что трогать её нельзя, и пыль протирать нельзя, и оклад надо снимать уже в реставрационной мастерской. Раскрытие икон – процесс непростой, требует мастерства и опыта.

Заворожённые наблюдатели не откликаются ни словом, ни вздохом.
– А вот оклад, похоже, серебряный. С позолотой. Сказочно украшен драгоценными камнями. Вот этот кабошон – наверное, изумруд. Красный – рубин, синий – сапфир. Ювелирная работа тонкая, но не идеальная…

Помолчав, Тайка уныло сознаётся:
– Не знаю, что и сказать. Я никогда ничего подобного в руках не держала.

Галина Дмитриевна забирает артефакт:
– Дай, я подержу.

Алексей стирает пыль с полоски жемчуга и недоумевает:
– И что нам с этим делать?

Андреич лаконично командует:
– Сфотографировать, составить описание и отвезти в сейф банка.
– У нас нет сейфа.

Вздохнув, детектив объясняет:
– Нет – так будет. И до консультации с искусствоведами надо запастись историей, что это семейная реликвия, что икона передавалась из поколения в поколение. Иначе возникнет казус, что это клад, который надо сдать государству.

Галина Дмитриевна отказывается от истории:
– Мураш, да наплевать. Это не семейная вещь. Такой образ был приготовлен как вклад в монастырь. Или, наоборот, спасён из храма или монастыря. В любом случае, отец не имел к этому отношения. Он был убеждённым атеистом.

Андреич влезает с пояснением значимости культуры:
– Если образ спасали и оклад не сняли, то важна была икона, а не драгоценные камни. Возможно, в чёрном лике больше ценности, чем во всём золоте.

Тайка понимает, что пора вмешаться. Забрав икону, она аккуратно укладывает её на рабочем столе и подкладывает под верхний край несколько книг и журналов:
– На деньги нельзя плевать. Раз пришли – значит, надо принять и распорядиться по уму. Считайте, небеса вас благословили. И образом, и подспорьем в вашем благородном деле. Продадите икону какому-нибудь богатею – и сможете помочь людям. А пока помолчите.

Нужные слова выветрились из головы Тайки, она вспоминает лишь несколько подобающих фраз. Тем не менее, она чуть отступает, низко кланяется иконе, крестится и неторопливо, величаво, нараспев произносит:
– Тебя, Матерь Божию, хвалим. Тебя, Марию, Деву Богородицу, исповедуем. Тебя, вечного Отца Дщерь, величаем. Спаси людей твоих, Богородица, благослови достояние твоё, соблюди нас. Всякий день, Пресвятая, будем хвалить и ублажать тебя. Побеспокойся, Милосердная Мать, ныне и всегда сохранить нас. Помилуй нас, Заступница. Помилуй нас.

Чуть помолчав, Тайка вспоминает и необходимое завершение благодарности:
– Аминь.

На лицах Галины Дмитриевны, Тимура Андреевича и Алексея Ивановича застывает одинаковое выражение немого потрясения. Тайка кисло улыбается. Не похоже, чтобы коллектив охватило желание хвалить пресвятую деву, но хотя бы и удивлённое молчание – вполне подобает моменту.

Смахнув с иконы ещё один рваный кусок пыли, Тайка раздаёт задания:
– Тащите упаковку. Надо завернуть предмет в чистую ткань. Потом в бумагу и картон. И потом в плёнку. Но плёнка – это на несколько дней, не больше. Галина Дмитриевна начинает суетиться и уходит искать какую-то скатерть. Алексей весело замечает детективу:
– Пучок молний. Теперь я понял.
– Не болтай лишнего всем подряд. Я не представляю, сколько денег может стоить эта находка, но точно знаю, что убивают и за три жемчужины. Маме тоже скажи, пусть подруг не будоражит.
– Я думаю, надо как-то честно… решить… Это не наша находка…

Пристальный взгляд Алексея оставляет решение за Тайкой, и она отмахивается:
– Вы помогли мне. Я помогла вам. И всё.

Кивнув, Алексей уходит помогать матери в сборе упаковочного материала.

Тимур Андреевич бережно касается нескольких камней на окладе и иронично благодарит мастерицу:
– Сокровища вас любят, Таисия Васильевна. Спасибо. Но ваше чутьё на клады может обернуться тем, что вам придётся проверять все наши старые ящики перед выбросом в хлам.
– Я проверю. Меня смущает, что явление Владимирской иконы Тимуру – это знак отступления без битвы.
– Не понял. Это о чём?
– О православном пантеоне. Тимур-Тамерлан, взяв Елец, так и не напал на войско Василия Первого. Он развернулся и ушёл, потому что увидел во сне женщину, возглавлявшую армию священников и воинов, подобных молниям. Считается, что это было заступничество Владимирской иконы, которую принесли в Успенский собор московского кремля.

Подумав с полминуты, Андреич дополняет исторический вираж Тайки:
– Тимур не шёл на Русь. Тимур громил хана Тохтамыша. Того самого, что за несколько лет до этого разорил не только Москву, но и всю центральную Русь. Тимур сжёг Сарай, и Василий перестал платить дань Орде.

Эрудит чёртов. Где бы найти пантеон, в котором детектив не ориентируется?

Поймав недовольный взгляд Тайки, майор смеётся и добавляет:
– Не ищите знаков там, где их нет. Поймаем злодея – тогда и обсудим, кому из нас предназначалось сие явление. Тамерлана на Руси называли Хромым железом. А мне представляется, что в нашей мифологии хромота, железо и молнии являются атрибутами женского персонажа.

Так себе иконография. Не вдохновляет на спокойные сны.

Представленный фрагмент является художественным произведением.
Любые совпадения с реальными людьми и событиями случайны и непреднамеренны.

Татьяна Латукова - современная писательница, автор остросюжетных романов и весёлых фантасмагорий. В приключениях героев Латуковой сплетается реальность и фантазия, суровая правда жизни и сюрреалистический гротеск.
Официальный сайт писательницы Татьяны Латуковой - Latukova.ru
На сайте представлено несколько бесплатных книг для ознакомления.

Подробнее о Владимирской богоматери - в рубрике «Живое наследие»:

Владимирская богоматерь  
На иконе богоматерь представлена в образе матери, ласкающей сына. Она бережно придерживает рукой тело Христа, а он в живом, порывистом движении закинул руку за шею матери, склонил к себе ее лицо и ласково приник к нему щекой. По христианскому преданию, Мария знала о том, какая участь ждет ее сына. Она знала, что он погибнет, распятый на кресте, принеся себя в жертву людям. Поэтому она не могла радоваться, лаская сына, поэтому ее лицо исполнено скорби...

Читайте далее: Екатерина Польгуева. Нерукотворный свет